Всю жизнь я рос хиловатым, субтильным и болезненным ребенком, при всем при том еще я был таким человеком, которому практически ничего не доставалось легко, на халяву, как любят говорить в нынешнее время, вероятно это еще происходило и потому, что от матушки-природы я был по натуре стеснительный и зажатый, и где можно было по-наглецки извернувшись, выхватить, урвать кучочек пожирнее и поаппетитнее, я безропотно, и ни капельки не поборовшись за него, предоставлял право обладания чем-либо, другим людям.

И вот, проучившись таким образом до последнего, 11-го класса, (отмечу, что путь мой был обильно наполнен разного рода тычками, затрещинами, насмешками со стороны однокашников), Бог, видимо, как я тогда полагал, все-таки смог тогда доказать мне свое существование, обрушив на меня доселе неведомое мне, пламенное и теплое чувство в груди, которое по обыкновению именуют любовью. Вообще, замечу, что до сего момента у меня в жизни, конечно же, как я думаю и у любого другого подростка, случались небольшие влюбленности, кои, между тем, не обладали таким характером, что обладало восходящее во мне великое чувство.

Надо сказать, что ранее я смотрел на женщин исключительно как на "плоть", и более того, в отличие от большинства нормальных мужских особей, желал не обладания женщиной, а напротив, того, чтобы она владела и обращалась со мной так, как ей заблагорассудится. Поэтому, частенько в моих сексуальных онанистических фантазиях маячил некий образ молодой девушки, либо девочки (да-да, смею добавить, что меня сильно распаляли девочки, которые существенно отличались от меня возрастом в младшую сторону), которая приказывает мне, вертит мною, как хочет, заставляет вылизывать ее тело, и, естественно, причинные места, также при этом, я отдавал ей все свое и родительское имущество, и отдавал себя на ее попечительство, но заключалось оно в том, что я был обязан выполнять за нее домашние задания, делать за нее какую-либо бытовую работенку, что поручали ей ее собственные родители.

Плюсом, в мои обязанности входила ежедневная "подтирочка" ее попки своим языком, также, в свободное время я должен был (напомню, что его, по идее, у меня было крайне мало, поскольку, работа по дому должна была находиться практически всегда, что и можно заметить, если внимательно прочесть вышенаписанное) ласкать своим язычком и руками ее стопу, и особое внимание уделять ее пальчикам, которые незамедлительно должны были быть обсосанные моим ртом, в то время, как она развлекалась, сидя за компьютером, глядя какой-либо фильм, либо листая модный глянец.
То есть, получается, что у меня не оставалось ни йоты незанятого времени, тогда как у ней же его выкраивалась целая масса, где приложением шли мои раболепные ласки.

Но, это все было лишь плодом моих странных фантазий, и я, хоть и боясь женского пола, в сущности, тайно грезил о том, чтобы и меня взяла под свое "крыло" какая-нибудь умненькая и не в меру практичная для своего возраста девчушка лет 12-14.

А так, - жизнь моя представляется с точки зрения обывателя малоинтересной, "сероватой", не обладающей каким-либо яркими пятнами, или тонами. Приходя из школы, где насмотревшись на обладательниц упругих попочек самых разных мастей, и накручивая там себе сексуальное возбуждение, находясь уже в собственной квартире яростно и ожесточенно снимал своей правой рукой владевшую мною животную похоть. Затем - уроки, еда, немного книжек или телевизора, мечты о прославленности перед сном, собственно сам сон, и градация повторялась вновь и вновь..

Вот, примерно таким образом я и существовал до тех пор, пока в моей жизни не появилась любовь, солнце, свет, озаривший мою, полную прорех и незалатанных дыр душу, начавшую ее мало-помалу излечивать, затягивать раны, из которых до сего момента, в обилии просачивались обида, презрение и скрытая жажда мести всем моим школьным обидчикам, а иной раз - и к родителям, которые нередко журили меня за посредственную успеваемость в школе, и вообще, мое, чтоли, безразличие, которое я проявлял практически ко всему сущему.

С появлением в моей жизни Аленки все стало выглядеть кардинально по-иному, в жизни наконец-то появился долгожданный смысл, все чаще среди моих чувств начала проявляться неизвестая доселе мне самоотверженность, мои сексуальные фантазии, означенные чуть выше, начали тлеть и угасать, пока и вовсе не прекратились. Я, скрипя зубами, изо всех сил старался преодолевать те или иные комплексы в социальном плане, коих за всю мою тихую жизнь, у меня родилось предостаточно.

Но, как оказалось впоследствии, я самым глубоким образом заблуждался, поскольку потом осознал, что подростковые эротические фантазии крепко впечатываются в психоэмоциональную составляющую любого человека, и любой подвернувшийся случай может запросто вернуть все былые мечтания и претворить их в жизнь, ведь правильно говорили древние касаемо того, что следует бояться своих желаний, потому как они имеют обыкновение сбываться, что я и постараюсь обрисовать несколько ниже.

Остановлюсь еще на том, что с появлением компьютера, и главным образом интернета, я стал преимущественное количество времени проводить в так называемом "чате", то есть, виртуальное общение, которое происходило в реальном времени, то есть - здесь и сейчас, так вот, одним распрекрасным днем я встретил в нем свою бывшую одноклассницу, на которую я, будучи зеленым юнцом, так сказать, имел обыкновение "подрачивать", проще говоря, представлял ее образ в своих странноватых сексуальных мечтаниях.

Так, слово за слово, мы разобщались, поговорили о былом, я имел неосторожность сообщить ей о всех моих радикальнейших изменениях, кои я приобрел после того, как влюбился, избавился от кучи глуповатых комплексов социального характера, да и вообще, стал полностью иным внутри человеком.
В общем, этим же самым днем мы договорились встретиться в ночном клубе, и мило попрощавшись, Инна вышла.

Поздним вечером, будучи уже в этом самом ночном клубе (а надобно, кстати говоря, отметить, что я в подобного рода заведении присутствовал тогда впервые), я сумел познакомиться с довольно большим количеством колоритных девушек, с некоторыми из того самого количества протанцевать, ну и, конечно же, пребывая в удовольствии, беседовал со своей обольстительной одноклассницей и ее подругой (которая, в общем-то, была гораздо менее привлекательной и сексуальной, в отличие от Инны, да и вообще, с мужского угла зрения она была, скажем так, несимпатичной, но имела довольно вредный характер, потому как, судя по всему, она считала себя этаким пупом земли и совершенно не принимала ровно никакой критики в свой адрес. Да и вообще, если уж быть откровенным, то я находил её особой довольно злобной и мстительной).

Они заказывали у бармена все новые и новые порции алкогольного коктейля, мало-помалу расслаблялись, наша беседа начала приобретать все более и более развязный характер, вскоре они дошли до той кондиции, когда хочется близкой связи с любым мужчиной, что находился поблизости, почти что независимо от его красоты и уж тем более - нравственно-карьерного уровня.

И вот, в своем пьяном угаре они уже обнимали меня, я же, надо заметить, не брал, по старому обещанию, данному еще в детстве, в рот ни капли спиртного, начал ощущать некоторое смущение, но тут, когда я отказал им в просьбе заказать им очередной коктейль, сославшись на то, что они уже итак находились в изрядно опьянении. Инна распалилась, ее рука, которая неожиданно приобрела силу, отвесила мне неслабую пощечину, и заставила встать мне на коленки и просить у обоих прощения, а после - немедля идти за новой порцией.

Я же, в принципе, мог бы спокойно уйти от этой их садисткой просьбы, но внезапно я почувствовал, как чуть ниже живота у меня разливается приятное теплое возбуждение, которое наряду с испугом заставляло меня находиться в столь унизительном положении, и, я бы даже сказал, что это доставляло мне немалое удовольствие.

Так вот, какой-то странной пошатывающейся непонятно от чего походкой, я прошагал до барной стойки, заказал этот коктейль, на таких же подкашивающихся ногах принес его Инне с Соней, которые, заместо того, чтобы влить в себя очередную его опрцию, буквально заставили испить его меня, после чего я, будучи уже и без того не вполне трезвым, в связи с подступившим животным вожделением, стал еще более неуправляемым, и все мои прежние моральные установки рассыпались в прах от взявших верх животных инстинктов.

Немного погодя, девушки совсем раззадорились и решили заволочь меня в какой-нибудь уголок потемнее да понеприметнее. Окончательно определевшись с местом так называемой "экзекуции", мы все вместе направились туда, причем, как не тривиально, но укромным этим местечком оказался туалет, куда мы и зашли, и где, предварительно заперев на щеколду дверь, и началась непосредственно сама экзекуция.
Полупьяная Инна воскликнула: - "Ну-ка, давай, покажи же чему ты научился, покажи нам, какие такие комплексы ты преодолел!".

А Соня, решив ограничиться репликами, без всяких слов перешла к делу, а именно - без тени смущения, с полнейшей уверенностью, что, так и следует поступать, начала расстегивать джинсы, скинула уже и без того расстегнувшуюся кофточку, и наконец моему обезумевшему взору показались бежевые кружевные трусики, которые она, сняв, надела мне налицо внутренней стороной, причем, именно таким образом, что мой нос точь-в-точь находился в том самом месте где еще несколько секунд назад находилось ее влажное влагалище. Заставив просидеть меня в таком виде около 5 минут, (причем, замечу, что в моей памяти и душе эти минуты оставили неизгладимый осадок, ведь, как известно, зачастую в будущем человек предпочитает секс-направления, каким-то образом связанные с его первым опытом в этой области.

Помучив меня это время, Соня отбросила трусики в сторону, повернулась ко мне своим влагалищем, да так, что лицо мое оказалось как раз напротив него, приказала мне лечь на холодный кафельный пол, что я выполнил, признаюсь, не без удовольствия, она же в это самое время села мне своей дырочкой на лицо, хоть моему затылку приходилось совсем несладко, все более нараставшее возбуждение с лихвой покрывало тупую боль в затылочной части черепа.

Пред моим рассудком предстала вульгарная и возбуждающая картина - черное, волосатое, пахнущее мочой и потом, влагалище находилось как раз на моем лице, мой язык впился между половыми губками Сони, и пытался отыскать там клитор, хотя, она все равно уже начала издавать возбуждающие постанывания, которые, правда, вскоре перешли в более грубую форму, общаться посредством которой и подобало с будущим рабом, коим я несомненно останусь после завершения этого спектакля. Хоть я это четко и ясно осознавал, в тот самый момент мне было глубоко все равно, животная алчность женского тела и слепая похоть словно набросили повязку на мой до этого здравый рассудок.

Я же, наконец-таки найдя заветную "пуговку", принялся работать язычком еще более неистово, Соня стонала, а Инна, как оказалось по прошествии, снимала все это на камеру, дабы после всего совершенного со мною мне было бы не за что "ухватиться", и все доказательства были бы налицо, тем паче, у меня отнюдь не было желания, чтобы после этого кто-то имел удовольствие наблюдать все это во всемирной сети.

Еще более ускорив темп, и почуяв, что мой язык вскоре выдохнется от усталости, с облегчением осознал, что Соня собирается кончать, из последних сил максимально ожесточив и убыстрив свои "полизания", я вдруг с неожиданностью почувствовал, что какая-то влага начинает стекать на мое лицо пока еще в малом количестве. Но, как стало ясно приблизительно через несколько секунд, - это оказалась совсем не смазка, как я полагал сперва, а самая натуральная что ни на есть моча, которая вылилась на меня мощным и обильным ручьем, под аккомпанемент сладостных криков обладательницы сии субстанции.
Я же в этот момент тоже не сдержался и живо получил оргазм от одного представления картины, что происходила в этом замызганном туалете со стороны, и, более того, понимая, что с этого случая моя жизнь вновь кардинально изменится и повернется совсем по-иному.

В то время как Соня восстанавливалась и отдыхала, Инна, передав камеру подруге и поручив также внимательно, ничего не пропуская, снимать происходящее, заглянула в мусорную корзину, наполненную всякими прокладками, окурками, уже использованной туалетной бумагой, и, вскрикнув от удивления и уже закрутившегося в голове предстоящего веселья, приказным тоном сказала мне, к тому времени лежавшему лицом вниз в луже мочи, подползти у поганому ведру, и достать оттуда что-то, да причем, весьма специфичным способом - при помощи ротового отверствия.

Ерзая мокрыми и пахнущими мочой коленями, я дополз-таки до ведра, взглянул туда, и ужаснулся - там торчала головка фаллоимитатора, но она была вся в какой-то коричневато-желтоватой слизи нездорового характера, я умоляюще поглядел на моих коварных мучительниц - но их взгляды были непреклонны, да к тому же, Инна воспользовалась моментом и намекнула про видеосьемку, а Соня недвусмысленно указала на свой далеко не маленького размера ботинок с приличными шипами на подошве. Делать было нечего, я опустил голову в мусорную корзину, в ноздри ударил запах невыразимой несвежести. Я было попробовал вытащить его касаясь своими зубами лишь самого его кончика, но он упорно выскальзывал и не хотел вылезать, более того, после очередной неудачной попытки он скатился в самую глубь.

Я уже было протянул свои ручонки, но тут прозвучал властный голос Инны и мне пришлось, превозмогая немалое отвращение, целиком засунуть туда свою голову и достать фаллос. Затем, по наущению обоих представительниц женского пола, я был обязан сесть в расплывшуюся и уже успевшую к тому времени остыть лужу мочи, и облизать этот самый фаллоимитатор, да так, чтобы он был идентичен такому же, только новому. Как только я произвел приказанное мне действие, Инна обратилась ко мне: "Слушай, раб, теперь, уже будучи всецело принадлежащим нам, что, как мы надеемся, ты отлично понимаешь, ты будешь вынужден передать нам ключи от своей квартиры, а помимо - обеспечить нас всеми материальными средствами, что в текущий момент пока еще есть в твоем распоряжениию. "Пока", это потому, что скоро они станут нашими, а мы будем очень часто навещать твою квартиру, ну, и, должен быть очевиден тот факт, что квартира таккже переходит в нашу собственность."

Услышав все это, в моей груди бешено застучало сердце, поскольку я надеялся, что дело все же не примет столь серьезный оборот, какой приняло после небольшого изречения одной из моих королев. Но, впрочем, вселяло страх осознание того, что завтра впервые меня должна была навестить та, кого я так люблю, первый раз прийти ко мне на квартиру, мы планировали провести с ней интересный день, который должен был закончиться романтической прогулкой, и обещанием увидеться вновь. А вместо этого в моей жизни светила лишь одна рабская перспектива, из которой у меня не было совершенно никакого выхода.

Наутро, очнувшись в грязном и дурнопахнущем туалете, поначалу ничего не соображая и не упомню того, что было вчера, я испугался, но тут, словно сотни раскаленных игл воткнулись во все мое естество от внезапно пришедшего воспоминания и осознания того, что жизнь моя, можно полагать, уже отнюдь не явлется моею. Но кроме того, над моим сердцем и рассудком опять начала довлеть зверинная похоть, которая с жаром и настойчивостью звала меня домой, где, по договоренности меня должны были ждать мои жестокие королевы-обольстительницы. Но стрела во стократ большей большей боли пронзила мое сердце в тот момент, когда я все же удосужился вспомнить о том, что сегодня ко мне в гости должна была прибыть Вика.

Горючие слезы покатились из моих глаз, задумчиво капая на мерзкий пол, обложенный отвратительной грязной кафельной плиткой. Откровенно говоря, где-то в дальних уголках моей души еще не истлела надежда что, быть может, это все шутка, неправда, но, суровая реальность давила на сердце тягчайшим грузом, да и отсутствие ключей от дома говорило само за себя. Но, поразмышляв, и не увидев более каких-либо других вариантов, я поплелся домой, уже мысленно свыкаясь со своей необычной и проститутской судьбой.

Прибыв в квартиру, меня у самых дверей уже ждала Соня, да и Инна находилась неподалеку - как раз в этот самый момент она изучала мою сберкнижку, на которую положили около полмиллиона рублей мои родители, работающие в поте лица, и прошедшие через весь ад трудовых будней без каких бы то ни было выходных, и любящих меня, откладывающих каждую появившуюся копейку мне на обучение. Теперь же все мечты, которые они так старательно обрисовывали и лелеяли, разбились об суровые камни моего рабского бытия. Впоследствии они заставили снять меня всю сумму наличными, но на этом остановлюсь несколько позже.

Пока мои госпожи разъясняли мне, что и как следует выполнять и делать, послышались мерные шаги, приближения которых я так боялся и внутри старался отдалять этот момент как можно более далеко, но и все равно, отвратительное сосание под ложечкой, достигшее небывалых ранее оборотов мерзко напоминало о том, что должно было вскоре произойти. Оказывается, вчера вечером я умудрился выболтать им о моем сегодняшнем свидании, и как я тогда понял, они старательно к нему подготовились. Мигом, Инна схватила меня за волосы, потащила в гостинную, силой кинула на пол, прижала мою голову своими бедрами к холодному линолеуму, я учуял запах ее влагалища, почувствовал острое возбуждение, но ничего не мог поделать.

События же развивались с неимоверной быстротой - немного потоптавшись, Вика все ж таки решилась зайти в мою квартиру, ласково зовя меня по имени, в этот момент моя нервная система напряглась в ожидании чего-то очень плохого, после чего послышался глухой стук, как потом поведала госпожа Соня, затаившись за полуприкрытой второй дверью она резко выскочила, повалила ничего не соображающую Вику на пол, зажала ее голову между своих коленей, в подробностях разъяснила всю ситуацию, означала тот факт, что, в текущий момент все это записывается на уже сослужившую свою службу видеокамеру, прикрепленную в верхнем правом углу коридора. Какого бы то ни было выхода уже не существует, оптимумом будет тотальное подчинение Вики двум особам, которых следует называть либо госпожами, либо королевами, никаких иных наречений не позволяется, плюсом к этому, теперь Вика обязана будет проводить в моей квартире превалирующую часть своего свободного времени, обязана беспрекословно подчиняться обоим королевам, на пару со мной выполнять кое-какие домашние обязанности по дому, а пока - пройти в гостинную комнату.

Когда Соня приволокла туда бедняжку, я было разразился в истерике, но рот мне заткнуло вовремя подставленное влагалище Сони, одномоментно, на Вику села Инна, заставив ласкать ее острым язычком, свою, уже изнывающую от желания пиздёнку. И так, мы с Викой сквозь великую душевную боль и все выходящие крупные капли слез и сожаления, продолжали неистово терзать ненасытные клитора наших королев, которые уже зашлись в созвучном остервенелом крике, издавшемся в следствие только что полученного сотрясающего все их существо, оргазма.

Тут наши госпожи слезли с лиц, довольно осклабились, проинформировав нас о том, что мы неплохо поработали, обращаясь к нам, как последним шлюхам, впрочем, наверное, так оно уже и было. В момент кратковременного совещания по поводу того, каким же образом позабавиться нами далее, Вика пару раз взглянула на меня, и в ее взгляде застыла бессильная, беспомощная, но испепеляющая ненависть, отражающаяся в теплых каплях слех, стекавших из глаз, и размазывающих весь макияж, приготовленный для когда-то памятного события.

Тем временем, госпожи закончили свой совет, и порешили на том, что Вика немедля должна поработать своим язычком в моем анусе. Неведанно кто был шокирован больше, я, или Вика, но, когда она все же приступила к своему поручению, в моей душе была вселенская боль, пронизывающая все мое существо, ведь когда я мог подумать, о сложившихся сейчас обстоятельствах, если я всегда в буквальном смысле слова обожествлял Вику, а тут - происходит такое. Но тут, ее язычок зашевелился в моем анальном отверстии, душевная боль несколько притупилась, отдав приоритеты сексуальному наслаждению, да и ведь, тем более, мне делали подобное впервой, но все же наряду с этим мне не давала покоя мысль, что многообещающая Викина жизнь оказалась сломана, как и моя, и только Бог ведает, что нам еще предстоит претерпеть.

Много позже, когда наши души уже стали покоренными и безропотными, мою квартиру превратили (причем, первая подачка была осуществлена моим начальным капиталом) в своего рода публичный дом, главными звездами и гвоздями программы оказывались естественно я и Вика. А Соня с Инной заработали на этом огромное количество денег, приобрели шикарные связи, в целом - стали эдакими преуспевающими бизнесвумен, в то время как мы, обладающие несомненно большим потенциалом и способностями, нежели наши поработительницы, чаще всего лежали и деградировали посреди мочевой лужи с ног до головы забрызганные спермой и смазкой, и глупо выпоняющие всевозможные команды, поступаемые от наших королев, лишь изредка и с тоскою вспоминая о былых делах...